– Люблю, когда дома все в порядке,

– заметил он, роясь в ванной в стопке старых журналов, газет и другой литературы, любвно извлек “Cigar Aficionado”, и потопал назад к компьютеру. Под порядком он понимает художественный бардак: когда пол вокруг компьютера выложен тонким слоем счетов и другой макулатуры, около клавиатуры должно неприменно стоять несколько стаканов из-под молока-чая-вина-коньяка, да, еще диски-диски-диски и шнуры. Периодически (не так, чтобы очень часто) у меня возникает непреодолимое желание навести-таки реальный порядок. В моем понятии порядок: это другая крайность – выкидывание всего ненужного. Ненужной бывает одежда, которая не носится больше трех месяцев (зимние куртки и ботинки не в счет:), полупустые пузырьки и тюбики от парфюмерии, журналы месячной давности, коробки от дисков, упаковки от посылок, предложения с кредитными карточками и другой бумажный хлам. Я испытываю почти физический кайф при избавлении от старых вещей. Появляется удивительная свобода и чистота в окружающем меня пространстве. Правда, ее иногда омрачает факт, что вместе с хламом я выкинула что-то нужное, поскольку я чищу не только свое пространство. “Именно то самое предложение на подписку, которое я отложил на кухне” или “Да, журнал. С Депом на обложке. Как старый? Я его не читал! Как в помойке?”, “Желтые страницы? За какой год? Что значит 1999, значит старый? Так там же был телефон Аллы Пугачевой, местный!”
Каждый раз я себе обещаю быть внимательнее. И каждый раз дня через два выкинутая мной вещица становится жизненно необходимой. Грешу, что в порыве энтузиазма я сметаю в мусорку экземпляры, которые могут пригодится. И все равно через месяц после разговора: “Что это валяется?” -“Оно не валяется, оно лежит” – у меня зачешутся руки почистить пространство.
Наверное, истоки моей страсти к ликвидированию стоит искать в моей родительской семье, где папа любил заниматься плюшкинством и накопительством. Причем, использовал для этих целей он пустующую квартиру, в которую в один прекрасный день после большого скандала и хлопания дверьми я переехала жить самостоятельной жизнью. Папа клялся и божился приехать и посмотреть, что из “отверток-гвоздей-проводов” можно выкинуть, а “остальное я заберу и увезу на дачу”. Моего терпения хватило до выходных, которые ознаменовались осчастливливанием местных бомжей: на помойке очутились старый телевизор, куча телефонных аппаратов и разные гвозди с проводами. Стоит заметить, что папа никогда не хватился отсутствующих предметов и инструментов. А может и хватился, но история про это умалчивает…