Про ежиков и гуманизм

увы, автора не знаю, прислали по мейлу
смеялась, в конце истории взгрустнулось

Письмо подруги подруги подруги. Из Германии.
Вернее, отрывок. Пунктуация, орфография и остальные нехитрые обороты
автора
сохранены без изменения. Далее от лица автора.

Иду, значит, шоппингую, смотрю: на обочине ежик лежит. Не клубочком, а
навзничь, лапками кверху. И мордочка вся в кровище: машиной, наверное,
сбило. Тут в пригородах кого только не давят! Ежи, лисы, змеи… иногда
даже
косули попадаются. Мне чего-то жалко его стало: завернула в газету,
принесла
домой. Звоню Гельмуту, спрашиваю, что делать? Он мне: отнеси в больницу,
там
ветеринарное отделение есть. Ладно, несу.

Зашла в кабинет. Встречает какой-то Айболит перекачанный: за два метра
ростом, из халата две простыни сшить можно. “Вас ист лось?”, – спрашивает.
Вот уж, думаю, точно: лось. И прикинь: забыла, как по-немецки “еж”. Потом
уже в словаре посмотрела. Ну, сую ему бедолагу: мол, такое шайсе
приключилось, кранкен животина, лечи, давай. Назвался лосем – люби
ежиков…

Так он по жизни Айболит оказался: рожа перекосилась, чуть не плачет.
“Бедауэрнсверт, – причитает, – тир!”. Бедняжка, стало быть. Тампонами
протер, чуть ли не облизал и укол засандалил. Блин, думаю, мало ежику
своих
иголок. И понес в операционную. Подождите, говорит, около часа.

Ну, уходить как-то стремно – жду. Часа через полтора выползает этот лось.
Табло скорбное, как будто у меня тут родственник загибается. И вещает:
мол,
как хорошо, что вы вовремя принесли бедное существо. Травма-де, очень
тяжелая: жить будет, но инвалидом останется. Сейчас, либе фройляйн, его
забирать и даже навещать нельзя: ломняк после наркоза.

Я от такой заботы тихо охреневаю. А тут начинается полный ам энде. Айболит
продолжает: “Пару дней пациенту (nota bene: ежику!) придется полежать в
отделении реанимации (для ежиков, н/// х!!!), а потом сможете его
забирать”.
У меня, наверное, на лице было написано: “На хрена мне дома
ежик-инвалид?!”.
Он спохватывается: “Но, может быть, это для вас обременительно и чересчур
ответственно ( е-мое!!!). Тогда вы можете оформить животное в приют
(б///я!!!). Если же все-таки вы решите приютить
его, понадобятся некоторые формальности…”

Понимаю, что ржать нельзя: немец грустный, как на похоронах фюрера. Гашу
лыбу и спрашиваю: “Какие формальности?”. “Договор об опеке (над ежиком,
е///т!!!), – отвечает, а также характеристику из магистрата”. Я уже еле
сдерживаюсь, чтобы не закатиться. “Характеристику на животное?”, –
спрашиваю. Этот зоофил на полном серьезе отвечает: “Нет, характеристика в
отношении вашей семьи, фройляйн. В документе должны содержаться сведения о
том, не обвинялись ли вы или члены вашей семье в насилии над животными
(изо
всех сил гоню из головы образ Гельмута, грубо сожительствующего с
ежиком!!!). Кроме того, магистрат должен подтвердить, имеете ли вы
материальные и жилищные условия достаточные для опеки над животным (не
слишком ли мы бедны для ежика, с///ка!!!)”. У меня, блин, еще сил хватило
сказать: мол, я посоветуюсь с близкими, прежде чем пойти на такой
ответственный шаг, как усыновление ежика. И спрашиваю: сколько я должна за
операцию?

Ответ меня додавил. “О, нет, -говорит, – вы ничего не должны. У нас
действует федеральная программа по спасению животных, пострадавших от
людей”
. И дальше – зацени: “Наоборот, вы получите премию в сумме ста евро за
своевременное обращение к нам. Вам отправят деньги почтовым переводом
(…восемь, девять – аут!!!). Мы благодарны за вашу доброту. Данке шен,
гутхерциг фройляйн, ауфвидерзейн! ”

В общем, домой шла в полном угаре, смеяться уже сил не было. А потом
чего-то
грустно стало: вспомнила нашу больничку, когда тетка лежала после
инфаркта.
Как куски таскала три раза в день, белье, посуду; умоляла, чтобы осмотрели
и
хоть зеленкой помазали. В итоге родилась такая максима: “Лучше быть ежиком
в
Германии, чем человеком – в России”.

…Вот где за державу-то обидно, камрады.